Тезисы из книги
Ребёнок до семи лет воспитывался исключительно женщинами, ответственность за воспитание лежала на матери, которая передоверяла её няне, оставляя за собой общий надзор. Желание матери видеть сына правильно воспитанным было несовместимо с нежностями, ограничивало выражение открытой привязанности матери к сыну. Хорошая мать была строгой, а не нежной. Нежность матери к ребёнку не вызывала одобрения окружающих. Роль няни была неограниченна, дети отвечали ей обожанием.
Отец играл малую роль в раннем воспитании сына, что проявлялось в его повышенной нежности к ребенку (его не сковывали ролевые обязанности). В 5-8 лет мальчик переходил в мужскую сферу, из относительной свободы к прямому авторитету. Это влекло за собой серьёзное эмоциональное потрясение. Высшим авторитетом становилась не мать, а отец. Потому с этого возраста мать часто становилась нежной по отношению к сыну. Ребёнок теперь редко видел мать и имел мало дел с нею. Ребенок начинал идеализировать мать.
Ответственность отца за сына не означала их близких отношений. Она проявлялась в подборе для сына дядьки и учителя, в частных совещаниях с ними о ходе воспитания. Отец отвечал за выбор карьеры для сына. Даже если отец был склонен к близкому эмоциональному контакту с сыном (что было редкостью), тому препятствовали экономические и культурные соображения: служба отца, особенно военная, положение главы семьи как недосягаемой вершины и авторитета. Моралисты поощряли недосягаемость отцов.
Ребёнок одновременно боялся отца, но - по крайней мере, до зрелости - и поклонялся ему. Отец был богоподобным существом, его решения не оспаривались и не обсуждались. Дядя, если он был, в силу своей не загруженности ролью воспитателя, был более доступным для ребенка существом, эмоционально он часто бывал ближе отца.
Лучшим воспитателем считался учитель, предпочтительно иностранец. Его обязанностью был не только курс наук, но, прежде всего воспитание манер. Учитель всюду сопровождал воспитанника, он мог запретить ему ходить куда-либо, пускай даже с родственником. На практике отцы редко вникали в деятельность учителя. Эмоционально близких отношений с учителем не возникало. Этому препятствовало положение учителя в иерархии как высшего авторитета для воспитанника. В то же время он оставался слугой, ему недоставало мистического авторитета родителей. Он не возбуждал ни любви, ни дружбы, ни страха.
Отношения братьев были очень крепкими и близкими. Детей могли наказать обоих за проступок одного.
С переходом в мужскую сферу власть впервые становилась важным обстоятельством в жизни мальчика. Главным авторитетом для него был отец, который обычно вызывал страх. Учитель, с которым он проводил большую часть времени, был не столь страшен, как отец, но тоже являлся авторитетом. Мать мальчика могла быть убежищем от этих властных фигур и их требований. Но её контакты с ребенком были теперь очень ограничены, а его няня почти полностью была исключена из его жизни. Именно в это время мальчик впервые входил в русскую авторитарную действительность дисциплины.
Отношения с отцом значительно менялись в подростковом возрасте, по мере созревания. Отец терял часть своего мистического ореола. Однако традиция ставила мальчика с бунтарскими наклонностями в очень тяжёлое положение, т.к. авторитет отца был непререкаем. Многие дети и не пытались восставать, тем более что отец, как правило, был недосягаем и вне контакта.
Взрослым подросток становился не единовременно (как девушка после замужества), а по мере освоения ступеней иерархии и служения. Во-первых, это сексуальная зрелость - но сама по себе она не делала мальчика взрослым. Обычно считалось, что взрослым мальчик становится в конце второго десятилетия жизни, когда он начинает прямо служить обществу и царю (в армии, университете). Учёба в университете и др. заведениях рассматривалась как служба, дающая первую независимость от власти отца.
Власть и авторитет учителей в университете и школе были ограничены сравнительно с властью отца или гувернера. Юноша впервые оказывался в обществе равных ему по положению и возрасту людей. Ни до того, ни после - на настоящей службе - он не имел столько равных себе в окружении, столько возможностей для неформального социального общения.
И учёба, и служба вызывали мистику дружбы, братства. Этот опыт и память о нём сохранялись всю жизнь. Прославление дружбы основывалось и на романтической идеализации дружбы, и на равенстве учеников в иерархии.
Относительная свобода от иерархии основывалась не на личных качествах юноши, а на его временном положении в обществе. Иерархия лишь временно отступала на второй план. Последнее слово в вопросе о карьере и даже браке оставалось по-прежнему за отцом. И в более зрелом возрасте мужчина должен был подчиняться отцу или другим - в отсутствие отца - старшим родственникам.
Следующей ступенью в жизни мужчины был брак. После него человек обычно оставлял службу. Часто брак заключался в связи со смертью отца или его неспособностью быть властью в семье. Если отец был жив, положение мужчины-сына было противоречивым, т.к. он был обязан по прежнему повиноваться отцу. Брак по любви был редок. Обычно брак заключался около 30 лет. Воля отца (семьи) в выборе невесты была решающей. Для мужчины брак был мене критическим и важным моментом, чем для женщины, т.к. его главная социальная роль лежала в служении обществу, а не семье.
Рождение ребенка также имело меньшее значение, мужчина рассматривал его в значении продолжения рода.
Смерть отца была последней ступенью в обретении мужчиной полновесного статуса и независимости, статуса дворянина, главы семьи, слуги общества.
Близость братьев проявлялась и в том, что они не делили наследство сразу после смерти отца.
23.04.2018
